13. В рубрике “Felieton” размещена статья польского писателя Яцека Соботы/Jacek Sobota, которая носит название:
О КЛЯПАХ и ЗАТЫЧКАХ
(O kneblach i dławikach)
Казалось бы, что писательство — это излияние своего «я»; пишущий щедро делится своим воображением с близкими. Воображение писателя прямо-таки кипит из-за излишка душевных переживаний. С этим нужно что-то делать -- открыть кран, спустить пар. Многие так и делают — получается нечто объемистое, тома размножаются как кролики, а каждый из них легко достигает размеров бассейна. Книжные магазины опухают, и опухоль кажется неизлечимой. В этом контексте странным выглядит случай с Гюставом Флобером, писателем, который мог целыми днями оттачивать одно-единственное предложение -- где здесь необходимость слива «ячества», где раздутая фраза? Или такой вот Сэлинджер -- всего одна книга, к тому же – о, ужас! – объемом меньше тысячи страницы. Ну и Тед Чан -- несколько рассказов, распятых на кресте? «Курьезы» -- так отозвался о них Стивен Кинг в своем незабываемом шедевре «Как писать книги». В противовес этим несчастным людям наш Стивен привел как положительный пример обширнейшее творчество Дина Кунца. Ни добавить, ни убавить.
Для предотвращения экологических катастроф необходимо использовать кляпы и затычки. Вспоминаются славные методы непосредственного затыкания рта барду с «Астерикса». Давным-давно, в далекой-далекой галактике, задачу вырезания и удушения выполняла литературная критика. Разумеется, мотивация критика имела мало общего с бескорыстием, скорее мотором служил инстинкт самосохранения -- некоторых авторов рецензент предпочел бы никогда больше не читать, хотя бы из-за опасений о состоянии собственного здоровья. Однако произошла постепенная девальвация значения таких оценок. Некоторые сокрушаются из-за этого, другие этому радуются, а большинству на это наплевать.
В это большинство входят и сверхплодовитые писатели. В настоящее время используется видимая стратегия – этим «титанам мысли» позволяют писать еще больше. Отличным инструментом для отвода ударной волны этого наводнения является, конечно же, Интернет. И тут наши гиганты проделывают воистину титаническую работу -- они выкладывают себя где попало и в таких целях, смысл которых обычно сложно улавливается. Множатся блоги, где писатели описывают свою личную жизнь, приукрашивают свою мужественность (если они мужчины), скандалят, чтобы добавить глубины своей личности, подчеркивают взлеты, умалчивая о падениях, хвастаются (какая-то новая мода) своим мастерством в использовании холодного оружия или описывают –как исторические факты, сопоставимые по важности с Грюнвальдской битвой – собственные свадьбы. Я сам ощутил притягательную силу этого явления, участвуя – ну да, по-идиотски – в дискуссионных форумах. Казалось бы, таким вот образом и будут канализированы излишества. Но не тут-то было. Снижения писательской активности среди авторов, имеющих свои блоги на сформатированных форумах, не наблюдается: скорее даже наоборот.
Есть и другой тип избыточности, связанный скорее с содержанием, чем с объемом. И здесь авторское воображение – стихия, не знающая удил. На страницах книг, написанных таким образом, может случиться что угодно, читатели должны сильно занижать уровень своего неверия, в конце концов он сливается с точкой отсчета и исчезает. И не всегда речь идет о фантастичности сюжета, странность – вот непременное условие. Без ощущения чудесности читатель никогда бы не решился на жестокую казнь своего неверия. Однако зачастую в писательстве, считающемся настолько реалистичным, что почти документальным, допускаются логические, психологические и прочие натяжки, вызывающие восхищение дуновениями, даже вихрями неправдоподобия.
В научно-фантастической литературе существует определенная милитарно-интеллектуальная формация, которую следовало бы назвать «гусарами невозможности». Входящие в эту формацию писатели очертя голову ныряют вглубь тем, которые не смогут удовлетворительно разработать, да и само погружение в которые вряд ли им удастся. Хлебнув широко открытым ртом, они давятся отрыжкой словно перекормленные младенцы, но даже не замечают этого. Что это за темы? Ну хотя бы искусственный интеллект, созданный недоразвитым автором. Свойские инопланетяне, человеческий Бог — все это оксюмороны, самоудушающие парадоксы, циркулирующие в поп-культуре. Конечно, тут двойная заморочка, а может быть и тройная – ведь литература тоже должна основываться на послании. Было бы хорошо, чтобы это послание-сообщение было разборчивым, поэтому все должно быть сделано на определенном уровне понимания, что в то же время логически лишает законной силы мотив, основанный на тотальном непонимании. Дукай в «Школе» (на мой взгляд, его лучшая работа) и Уоттс в «Ложной слепоте» — это эпистемологический перебор, вылет за грань.
Но есть еще такие авторы, которые давятся самостоятельно, которые, мало того, превращают эти недосказанности в свой художественный метод, а то и в материал. И, о ужас, эти-то авторы и оказываются самыми интересными. Как же так? Болтливость не достоинство, количество не переходит по диалектическим законам в качество? Из сдержанности, т. е. пустоты, можно творить шедевры? А что обо всем этом скажет Стивен?
«Пикник на обочине»Стругацких — пример произведения «окляпованного», сдавленного и – благодаря этому -- почти идеального. На Землю высаживались инопланетяне. Но они не киты, не мартышки, не склизкие осьминоги. Кто же они? Никому не известно. Зачем они высаживались? А черт его знает. Что такое «ведьмин студень»? Пойди пойми. Феномены Зоны трагически влияют на соседний городок, у главного героя мутировала дочь, богачи хотят приумножить свое богатство даже за счет экологических катастроф — вот все, что нам известно. Ничего нового, но все же. Стругацкие, подобно Сократу, пытаются сказать нам: ну, по крайней мере, мы знаем то, что ничего не знаем. Их метод описания неведомого особенный — они описывают необозначенное через обозначенное, то, что мы не знаем, через известное. Этот человеческий контур, социальный контур, как бы охватывает Зону, формируется благодаря ее влиянию. Вот так вот Стругацкие, сдавив себе горло, не задохнулись.
16. Статья в рубрике “Felieton”, которую написал польский писатель НФ и журналист Яцек Собота, входит в цикл его статей «Признания идиота» и носит название:
СМЕРТЬ КНИГИ
(Śmierć książki)
Книги умирают немного иначе, чем люди. В материальном измерении процесс их разрушения кажется – это прозвучит не слишком хорошо -- более приятным, менее поглощающим чувства, в конце концов они просто превращаются в пыль. В метафизическом измерении смерть книг и их содержания — это забвение, которое наступает быстро, когда их авторы бредят; процесс вырождения замедляется прямо пропорционально возрастанию смысла и красоты фразы (это оптимистическое предположение, ибо, как известно, бывает по-разному). Есть еще третий тип умирания — убийство книги как медиума, как носителя информации; я хотел бы в первую очередь разобраться с этим типом умирания...
В этом контексте меня беспокоит соглашение Google с американскими издателями, означающее, что шедевры (и не только) литературы передаются в Интернет и могут быть там прочитаны бесплатно, что, вероятно, гарантирует смерть книги в обозримом будущем. С одной стороны, мы имеем дело с демократизацией доступа к информации, поэтому явление выглядит позитивным. С другой стороны, это своего рода пищеварительный процесс; присвоение новых областей культуры через Интернет, измельчение их в кашу должно привести к девальвации книги. Так происходит с музыкой, чье дорогостоящее сочинение и производство кажется нонсенсом, учитывая масштабы ее бесплатного поглощения пользователями Интернета; то же самое относится и к кино (масштаб явления, красочно названного цифровым дарвинизмом, пожирания культурных ресурсов Интернетом, описан Эндрю Кином в его интересной книге «Культ дилетанта. Как Интернет разрушает культуру»).
Должен признаться, что для меня книги — это нечто большее, чем просто заключенная в них информация. Они как застывшее время — стоят на полках, как таблетки воспоминаний, достаточно взглянуть на корешек, чтобы вспомнить события, произошедшие во время чтения. Например, «Дальние пути» (первая часть эпопеи «Люди как боги») Сергея Снегова -- советская соцреалистическая космическая опера и одновременно первая научно-фантастическая книга, прочитанная мною.
Толстый кирпич, испачканный шоколадоподобным веделевским продуктом, который я проглотил вместе с ним — выражение "книга имеет свой вкус" приобретает в данном случае тревожную буквальность. Помню, что во время чтения я заболел паротитом — лицо мое начало стремительно увеличиваться, как будто вдруг опухоль лица решила конкурировать с книгой Снегова в соревновании на объемность. Да, книга – это не только ее содержание. Есть в этом что-то чувственное, что-то поглощающее чувства, этот запах антикварной лавки, библиотеки, не очень приятный, несколько пыльный, и все же так хочется дышать этим прогорклым воздухом
.
Невролог Дэвид Винер подчеркивает чувственность тома и эту «книжность» книги. Соприкосновение с книгой, которая пахнет и шуршит, должно стимулировать гораздо больше, чем чтение ее содержания с экрана. Он называет чтение «воплощением познания» — более увлекательным и развивающим чувства (особенно у молодежи). Конечно, электронная бумага уже существует, и в дальнейших разработках можно представить себе шелест электронной бумаги и испускаемые ею запахи. Но это была бы некая книжная мимикрия: нонсенс в том смысле, что попытка идеальной подделки привела бы к созданию оригинала, то есть книги (есть также аргументы различных экологических террористов, которые нападают на классический том во имя высоких экологических требований, но я не буду вступать в эту дискуссию).
С несколько иной стороны подходит к вопросу несовместимости книжных и сетевых носителей информации Анджей Друздж в книге «От Liber Mundi к гипертексту». По мнению автора, традиционная передача информации характеризуется непрерывностью, которая проецирует на воображение читателя подобную непрерывность (постоянство) мира. Тем временем аксиомы, на которых основывался логический мир книги, были подорваны Интернетом (гипертекст, тотальный текст, среда, которая сама по себе является информацией). «Гипертекст разрушает старые иерархии текста и авторства, деформирует векторы времени и пространства и искажает реальность, а вместо этого создает кратковременные иллюзии преодоления ограничений природы», — говорит Друздж. В этом, несомненно, что-то есть — чтение заставляет нас дисциплинировать себя в замкнутом пространстве страницы, мир книги закрыт и упорядочен. Мир гипертекста, напротив, открыт. Чем отличаются люди книги от людей гипертекста, какую систему ценностей породит поколение Интернета, которое сейчас входит в культурный поток? Что ж, предполагается, что гипертекст искажает ощущение иерархии и законности мира; увековечивает веру в ее случайность и виртуальность, ослабляет чувство связности в пользу полифонии и разобщенности явлений. Поэтому электронные источники не подкрепляют идеи о постоянстве мира (это была домена книг). В то же время можно задать себе вопрос – а что, если такой источник знаний, прекрасно отражающий разрывность мира и текучесть реальности, лучше выражает ее суть? Многие философы (от античных скептиков, через Фрэнсиса Бэкона до Ницше и Бергсона) утверждали, что ошибки в процессе установления истинного образа мира кроются в нашем сознании, мир может быть гораздо более сложным, текучим и процессуально ориентированным, чем нам, бедолагам, кажется. Люди имеют склонность нахально антропоморфизировать мир, настойчиво ожидая смысла от реальности, безразличной к этим притязаниям. Поэтому мы создаем искусственные конструкции (одним из инструментов их создания была книга), в которых нам легче передвигаться, легче жить и безопаснее находиться. Кем будут наши дети? Это хороший вопрос.
Я, конечно, прекрасно сознаю, что содержащиеся здесь стенания имеют ясность и важность шепота амебы и что процессы, происходящие в культуре, являются результатом мощных механизмов, совершенно необратимых детерминант. Возможно, эти культурные трансформации и обмены носителями информации приносят с собой некоторые положительные моменты, которые я упустил из виду. Сетовать шепотом — такова уж роль идиота.
9. Пьесу “Wielokropek/Многоточие” написал Гжегож Януш/Grzegorz Janusz (стр. 36, 45-54). Иллюстрации ПЕТРА КОВАЛЬСКОГО/Piotr Kowalski.
«Януш специализируется в лирических литературных миниатюрах, наводящих на размышления и объединяющих интеллектуальное провокаторство, издевательство и ересь с горячей проповедью. Самые, пожалуй, ценные из них (и самые длинные) – “Pancerfaust” (“NF” 2/1994) и “Moje pierwsze dzieło” (“NF” 10/1994) мы представили читателям в нашей юбилейной антологии “Miłosne dotknięcie Nowego Wieku/Любовное прикосновение Нового Века” (“Prószyński I S-ka”, 1998). Мы печатали также его “Sennik jesenny” (“NF” 2/1999), “Skron” и “Antygrawitacja” (“NF” 5/2002), “Raj pod ziemią” (“NF” 2/2003) и множество микрорассказов-шортов» – так писал ранее о пане Гжегоже Мацей Паровский.
Что же касается конкретно этой пьесы… В 2002 году Гжегож Януш принял участие в конкурсе на спектакль “CAR PROJECT.com”, задуманном Гжегожем Яжиной и объявленном варшавским театром Всякая Всячина. Согласно условиям конкурса, действие спектакля должно было разыгрываться в джунглях большого города в трех автомобилях с участием трех пар сидящих в них ездоков. «Гжегож Януш вписал в этот экспериментальный проект расширения театрального пространства хорошо нам известные поиски и навязчивые идеи и был замечен: получил одну из двух поощрительных премий (другие премии присуждены не были) со следующим вердиктом: “«Wielokropek» это пример современного коварного моралите, и признание жюри заслужила честолюбивая попытка подчинения приключенческого сюжета серьезным раздумьям над человеческой натурой”. Результат этого столкновения театрального эксперимента с фантастической прозой показался нам настолько интересным, что мы сочли возможным представить его вниманию наших читателей» (Мацей Паровский)».
Пьеса “Wielokropek” (как, впрочем, и другие произведения писателя) на русский язык не переводилась и ее карточки на сайте ФАНТЛАБ нет. Биобиблиографии автора на сайте тоже нет. Узнать то-другое о нем на русском языке можно узнать разве что в этом блоге, пройдя по тэгу «Януш Г.»
10. В этой же рубрике опубликован очередной рассказ (скорее небольшая повесть) Яцека Соботы/Jacek Sobota “Jądro światłości/Средоточие света” (стр. 55 – 68). Иллюстрации МАГДАЛЕНЫ ЕНДЖЕЙЧАК-НАЛЯЗЕК/Magdalena Jędrzejczak-Nalazek.
И вновь напомню: «Интеллигентный нигилист и насмешник Яцек доработался как автор до неповторимой творческой формулы “sobota fiction”. Нигилизм оказывается здесь маской для самотерзания и отчаяния, а постмодернистская пестрота идей – свалкой, на которой Собота и его герои ищут элементы духовного снаряжения и вооружения для трудного похода к смыслу и правде. <…> Убеждение в абсурдной, поскольку бескорыстной жестокости мира он высказывает в сюжетно красочных рассказах, эстетически изысканных историях, колеблющихся на границе сна и яви, изобилующих ситуационными и философскими парадоксами, словесными играми и литературными цитатами» (Мацей Паровский).
И конкретно о рассказе. «”Jądro światłości” – это очередная попытка представления истории альтернативного мира. Борьба людей и не людей, палачей и их жертв, влиятельных особ и ничем не примечательных личностей, богов, антибогов и демонов разворачивается в ущербном, хоть и магическом пространстве псевдо-средневекового мира, лишь ожидающего прихода Спасителя» (Мацей Паровский).
Позже рассказ вошел в состав авторских сборников писателя “Głos Boga/Глас Божий” (2006) и “Wieczór Trzech Psów/Вечер Трех Собак” (2016).
На карточку рассказа можно глянуть ЗДЕСЬ А биобиблиографии его автора на сайте ФАНТЛАБ нет.
Пан Яцек – частый (и желанный) гость на страницах нашего журнала, в чем легко убедиться, пройдя в этом блоге по тэгу “Собота Я.” (заодно возможно удастся и ближе познакомиться с писателем).
4. В рубрике «Из польской фантастики» размещено окончание повести Войцеха Шиды/Wojciech Szyda ”Genetrix i Zabójca Światów/Генетрикс и Убийца Миров” (стр. 25 – 36). Иллюстрации АРТУРА СИТНИКА/Arthur Sitnik.
Повесть номинировалась на получение премии “SFinks” (2-е место) и позже вошла в состав авторского сборника автора “Szlak cudów” (2006). На карточку повести можно глянуть здесь А биобиблиографии ее автора на сайте ФАНТЛАБ, увы, нет.
В этой же рубрике опубликован очередной рассказ (скорее небольшая повесть) Яцека Соботы/Jacek Sobota из «мортеновского» цикла “Jedna trzydziesta szósta/Одна тридцать шестая” (стр. 37 – 56). Иллюстрации ПЕТРА КОВАЛЬСКОГО/Piotr Kowalski.
«Интеллигентный нигилист и насмешник Яцек доработался как автор до неповторимой творческой формулы “sobota fiction”. Нигилизм оказывается здесь маской для самотерзания и отчаяния, а постмодернистская пестрота идей – свалкой, на которой Собота и его герои ищут элементы духовного снаряжения и вооружения для трудного похода к смыслу и правде» (Мацей Паровский). Позже рассказ вошел в состав авторских сборников писателя “Głos Boga/Глас Божий” (2006) и “Wieczór Trzech Psów/Вечер Трех Собак” (2016).
На карточку рассказа можно глянуть здесь А биобиблиографии его автора на сайте ФАНТЛАБ нет.
Пан Яцек – частый (и желанный) гость на страницах нашего журнала, в чем легко убедиться, пройдя в этом блоге по тэгу “Собота Я.” (заодно возможно удастся и ближе познакомиться с писателем).
3. В рубрике «Powieść» размещена повесть (скорее все же роман, но пусть будет повесть) Марцина Вольского/Marcin Wolski “Kwadratura trójkąta/Квадратура треугольника” (стр. 25-43). Иллюстрации ПЕТРА КОВАЛЬСКОГО/Piotr Kowalski. В номере публикуется начало повести.
«Это нечто вроде гибрида political fiction с теорией о том, что на нашей планете то и дело пропадают люди потому, что их переносят в иные уголки Вселенной, осуществляя панхомию (сравните с “панспермией”)» (Марцин Вольский).
Повесть номинировалась на получение премии "SFinks", она была перепечатана в составе одноименного авторского сборника “Kwadratura trójkąta” (2003), а позже (2014) вышла в свет также отдельной книгой.
Глянуть на кургузую карточку повести можно здесь (И, кстати, второе название в карточке -- “Kwadratura kola/Квадратура круга”? Нет ничего подобного в напечатанных текстах. Откуда дровишки?). А вот биобиблиографии писателя на сайте ФАНТЛАБ и вовсе нет. Напомню, что это уже восьмая встреча с писателем на страницах нашего журнала (предыдущие семь см. “Fantastyka” №№ 3/1983, 5/1985, 4/1989; “Nowa Fantastyka” №№ 8/1992, 12/1994, 7/1998; 11/1999).
5. В рубрике «Из польской фантастики» напечатан рассказ, который называется “Wieczór Trzech Psów/Вечер Трех Собак», который написал Яцек Собота/Jacek Sobota (стр. 44-56). Иллюстрации МАРЕКА АДАМИКА/Marek Adamik. Это четвертый рассказ, действие которого разворачивается в так называемом «мортеновском мире» (см. “Cierpienie hrabiego Mortеna”,“Glos Boga”, "Bedzie cie zaliczone" – все три в нашем журнале, что легко проследить по тэгу «Собота Я.»); «постмодернистская игра, а вместе с тем и насыщенная болью философская притча о перевернутом, парадоксальном мире, еще худшем, чем наш (!?), хоть и очень на него похожем» (Мацей Паровский). Рассказ номинировался на получение премии "SFinks", позже он вошел в состав авторских сборников рассказов Соботы ”Głos boga/Глас божий” (2006) и “Wieczór Trzech Psów/Вечер Трех Собак» (2016).
На некомплектную карточку рассказа можно глянуть здесь (и напоминаю: "Глас божий" -- не роман). А биобиблиографии его автора на сайте ФАНТЛАБ все еще нет.
С автором рассказа нам уже восьмикратно приходилось встречаться на страницах нашего журнала (см. “Nowa Fantastyka” №№ 4/1990, 5/1991, 9/1992, 8/1993, 12/1993, 1/1995, 2/1996; 9/1999).